Глава 24. Суд в замке Церто
Когда на закате Онсарры в саду вновь забрезжило чьё-то присутствие, Гиб Аянфаль уже чувствовал себя готовым к собору. Пыль в его теле двигалась несколько быстрее обычного из-за того, что он упрятал в глубину сознания неугодные помыслы и теперь крепко удерживал их там, уверенный, что сможет противостоять чужому вмешательству.
В сад вступил тот же страж, который прежде привёл Ае. На этот раз он подошёл к строителю и, окинув его проницательным взором, коротко сказал:
– Пойдёмте со мной, Гиб Аянфаль. Время собора пришло.
Гиб Аянфаль, из чувства протеста немного помедлив, встал на ноги и последовал за ним, внимательно рассматривая чёрный наряд, который некогда доводилось примерять и ему самому. Он чувствовал, что страж не станет с ним говорить и отвечать на какие бы то ни было вопросы, потому шёл молча, удерживая сознание уравновешенным и опустошённым.
Они прошли за тяжёлые ветви и, легко пройдя сквозь барьер, оказались в длинном светлом коридоре, ведущем куда-то вверх. Здесь уже чуть слышно звучание волн, но Гиб Аянфаль не уделял им внимания, боясь растерять свою сосредоточенность. Голос Ганагура молчал, только разнося по закрытым информационным каналам твердыни весть о начале очередного суда. Строителя не оставляли мысли о Хибе. Друг, наверное, тоже шёл здесь в своё время в сопровождении стража. Но ему-то наверняка было что сказать своему более молодому коллеге.
Страж привёл его к затворённой белой арке. Здесь он остановился и, обернувшись к строителю, произнёс:
– Входите. Голос скажет, где вам расположиться.
– И что дальше? – спросил Гиб Аянфаль, испытывая трепет перед входом в зал Церто.
На лице стража не отразилось ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций.
– Там собор старших патрициев. Не заставляйте их ждать! – сурово ответил он.
Хиба наверняка не боялся. Гиб Аянфаль недовольно глянул на охранителя порядка, после чего решительно прошёл сквозь белую завесу так, будто выходил не на судебный собор, а к команде строителей. Так же уверенно и спокойно.
Открывшийся перед его взором огромный зал под невесомым куполом из прозрачных стеблей походил на арену – в центре располагалась круглая площадка, оплетённая голубыми стеблями, а в высь уходили ряды ступеней, на которых восседали патриции. На нижних – глубинные, выше жители поверхности, а под самым куполом небесные асайи, окутанные ореолом вечернего света. Густые волны закружили вокруг головы – будто все твердыни Онсарры наблюдали сейчас за залом Церто.
«Проходи и садись в белый квадрат Гиб Аянфаль», – проговорил Голос, но Гиб Аянфаль не спешил. Он сохранял покой, памятуя о том, что патриции собрались тут только из-за него одного. Пусть видят, что он ведёт себя достойно такого внимания.
Гиб Аянфаль уверенно прошёл в центр залы и совершил вежливый поклон, не опуская взора и продолжая рассматривать ряды лиц вокруг. Такой вежливости его всегда учил аба Альтас. Патриции ответили на его приветствие, после чего он счёл необходимым сесть, как и просил Голос.
Прямо перед ним возвышается выступающая вперёд ступень, на которой восседает Гэрер Гэнци. Правитель смотрит на него с пониманием, почти ласково. Вместо консула Сэле по правую руку от него чернеет гибкая фигура главы стражей мастера Карагана. От взора его прищуренных серебристых глаз Гиб Аянфалю стало не по себе, и он понял – тут не стоит ждать ни капли снисхождения. Как только Хиба мог считать такого асайя своим другом? Рядом с Караганом – высокий патриций, в синих одеждах ведущего, которого волны представили ему как мастера замка господина Церто. Консул Гейст пребывает слева от правителя и молчаливо сидит с неподвижным лицом, сложив на коленях мощные руки. А рядом с ней Гиб Аянфаль с удивлением увидел мастера Кутту. Неужели глава Обители Учеников решил вступиться за него? Это немало ободрило юного асайя, хотя по взору мастера, как всегда, не видно истинных чувств. Выше из рядов небесных на него спокойно и выжидательно взирает Хинуэй. Может и Эйдэ здесь? Да, мастер-архитектор расположился за его спиной среди глубинных, которые медленно открывают рыжие глаза, ощутив, что предстоящий явился. На белых ступенях их мощные фигуры и украшенные ветвями пылетоков головы и плечи кажутся несколько чужеродными. Сам же Эйдэ взирает на него так, как будто Гиб Аянфаль только что попытался увильнуть от труда под неким совершенно глупым предлогом. Рядом с ним подозрительно хмурится и Зелёный Бацу, присутствия которого Гиб Аянфаль тоже никак не ожидал.
А на средних ступенях сбоку он с замиранием увидел Ае и Гиеджи. Сестра, поймав его взор, приподнялась и замахала руками несмотря на то, что Ае тут же невозмутимо усадил её на место. Гиб Аянфаль улыбнулся Гиеджи и тоже приветственно приподнял руку, нисколько не стесняясь этого дружеского жеста перед высоким собранием.
«Да начнётся собор», – произнёс Голос, и в следующий миг волны, прежде оберегавшие, отступили, оставляя его патрициям. В тот же миг в голову впился поток из сотен информационных щупов, так что лоб опоясала резкая боль.
Гиб Аянфаль, не ожидая, что это произойдёт так внезапно, охватил голову руками, зажмурившись. Он старался ни о чём не думать, пряча глубинные мысли, но патриции не пытались глубоко проникнуть в его сознание, рассматривая лишь ту часть, которую он не прятал. Неудобство ему доставляло то, что вступить с ним в контакт одновременно пожелало такое большое число асайев.
В это время Гэрер Гэнци поднял руку, и тут же мучавшие строителя щупы исчезли, волны вздрогнули и выровнялись. В них отдалённо звучали слова беззвучно переговаривающихся меж собой асайев.
– Патриции Онсарры, – начал Гэрер исполненным благосклонности голосом, который мягко заполнял пространство своим звучанием, – перед вами Гиб Аянфаль, чей жизненный путь мы должны сейчас направить. Это ещё юный асай, поэтому не нужно говорить с ним через волны столь жёстко. Гиб Аянфаль, вам известно то, как идет ход суда? Или мне пояснить, кто здесь собрался и что будет происходить?
– Благодарю, но мне уже всё рассказали, – ответил Гиб Аянфаль, впервые не пытаясь противиться действию внутреннего поля Гэрера Гэнци, пробуждавшему в нутре окутанное надеждой доверие, – Я хочу знать, за что я должен понести возмездие.
– Возмездие, Гиб Аянфаль, асайи несут прежде, чем вступают под своды этого зала, – ответил Гэрер, – Его приносят тонкие волны, которые складывают события так, что любой асай, причинивший страдания другому, в конце концов и сам получит равную часть страданий. Здесь же мы решаем, как направить жизненный путь оступившихся, чтобы прервать этот круг. В этом зале открывается путь к безболезненному исправлению, если мы приходим к выводу, что асай не может справиться с собой самостоятельно. Мы рассмотрим вашу жизнь и ваши деяния, после чего решим, как лучше поступить с вами: отпустить, направить в Низ или к белым сёстрам. Поступок, из-за которого перед вами открылся путь сюда, мог быть сочтён банальным нарушением порядка, за которое Голос только упрекнул бы вас. Но обстоятельства оказались слишком серьёзны. В момент исчезновения консула вы повели себя крайне неосмотрительно перед объединённым сознанием, рассеяв страх в волнах. Мы, патриции, не считаем вас причиной случившегося, как думают многие простые асайи, но сами волны говорят, что вам многое известно. Впрочем, до этого вопроса мы ещё доберёмся. А начать следует с того, чтобы вы рассказали о себе присутствующим. Мы видим ваш путь в волнах, но желаем услышать то, что вы сами скажете. Если нас что-то отдельно заинтересует, мы спросим о том. Начинайте, Гиб Аянфаль.
Гэрер Гэнци смолк, и в огромной зале повисла выжидательная тишина. Гиб Аянфаля немало смутил этот вопрос, он готовился к тому, что его сперва спросят о консуле Сэле и потому почувствовал в таком постепенном подходе смутный подвох.
«Тебе следует говорить правду, Гиб Аянфаль» – вкрадчиво прошептал Голос Ганагура, – «Если ты солжёшь, то твои судьи получат право заглянуть в твои помыслы, чтобы узнать истину. Ты в праве молчать, если сочтёшь нужным. Но подумай, стоит ли делать это в каждом отдельном случае».
